«А почему ты ещё не на фронте?!»

«А почему ты ещё не на фронте?!» — таким вопросом задался в своём телеграм-канале Александр Картавых. И получил неожиданно широкий отклик: более 4 тыс. комментариев от более чем 3 тыс. участников.

В целом постановка вопроса вовсе не праздная. Выплаты, которые получает заключивший контракт с Минобороны, более чем весомы. Если сравнивать с зарплатами обычных россиян (реальными, а не теми, что показывает Росстат), то больше начинает подходить слово «огромные». Да и жалование, которое полагается контрактникам, по размеру сравнимо с топовыми рабочими местами в столице.

Нет, никто не утверждает, что с набором добровольцев на контракт какие-то серьёзные проблемы. Но и толп желающих, осаждающих военкоматы, не наблюдается.

Почему так?

Срез народного мнения, который получился в результате опроса, даёт весьма определённый ответ: народ не доверяет армии и государству. Слишком размыты условия контракта, слишком непонятно, в каком виде будешь служить (по специальности или простым пехотинцем, штурмуя лесопосадки). Серьёзную роль в укоренении недоверия играет отсутствие чётко обозначенных условий победы и примеры явной откровенной несправедливости (ключевое слово «Пузик»).

Выводы, которые вытекают из опроса, весьма тревожные. Поэтому направил запрос в Минобороны. Прошу Андрея Рэмовича Белоусова принять срочные меры для выправления выявленных недостатков.

https://t.me/delyagin

***

Итак. Анализ многих тысяч комментов под этим постом. Я уже и так и сяк прикинул, и понял, что по содержательной части выводы должна делать нейросеть. Благо базы для анализа ей предоставили с избытком. Прост потомушта я не нейтральный источник, а ангажированный, и мне было реально больно всё это вычитывать. С другой стороны – я б хотел ещё пожить и поэтому неизбежно занялся бы самоцензурой, чтоб оно совсем уж не пахло писюнами. Поэтому хорошо обученная нейронка – самое то. Она без мата, чиновничьим языком, с так и просящимися на распечатку графиками, обьясняет ровно то, что нужно понимать Лицам, Принимающим Решения.

Напомню, вопрос был: «Что лично вас смущает в перспективе уйти воевать на контракте за много миллионов. Почему не штурмуете Покровск?».

Далее цитата:

Аналитический отчет по комментариям Telegram

Основные темы и тенденции

1) Недоверие к «работодателю» (армии/государству) и условиям контракта

Люди массово описывают опыт/ожидание «закабаления»: отсутствие фиксированных сроков, риск принудительного продления, «до окончания СВО», проблемы с ротациями и отпуском; страх, что обещанную должность заменят «штурмами». Это ключевой тормоз вовлечения.

2) Неподготовленность и условия службы

Повсеместные жалобы на короткое и формальное обучение, дефицит снабжения (связь, БПЛА, медкомплект, стройматериалы), слабую эвакуацию раненых и перевод специалистов «в мясные штурмы». Это рациональная (не только моральная) причина отказа.

3) Неясные цели / ощущение «полудоговорённости»

Комментаторы не понимают «за что» и «как выглядит победа», видят готовность власти «жить в рутине войны» и делать ставку на переговоры. Отсутствие ясной цели убивает смысл денежной мотивации.

4) Материальные мотивы ≠ мотивация к риску

Даже крупные выплаты воспринимаются как «гробовые» и/или как обещания с высоким риском невыплаты/обесценения. «Жизнь дороже». Сам по себе рост выплат не решает проблему притока.

5) Семейные обязательства и безопасность тыла

Сильный мотив — «кого оставлять дома» на фоне бытовой небезопасности и ухудшения условий жизни в тылу. Пока нет уверенности в защите семьи — «идти в посадки» не готовы.

6) Критика элит / социальная несправедливость

Звучит вопрос «почему не дети элиты», а также раздражение кадровыми сигналами: «показывающих результат наказывают, провальных продвигают». Это подрывает чувство справедливости и готовность подписывать контракт.

7) Поддержка/готовность идти (лоялистский сегмент)

Заметен активный кластер, воспроизводящий мобилизационную риторику («долг», «надо»). Однако даже часть «за» ставит условия: должная подготовка, снабжение, понятные сроки, вахтовая логика.

Выводы из ответов пользователей

1.    Деньги не компенсируют недоверие и управленческие риски. Ядро барьера — не «жадность гражданских», а слабая репутация «работодателя»: ощущение, что «обманут — отправят в штурм — не отпустят». Пока это не исправлено, рост выплат даст лишь «кап-кап» воронки.

2.    Запрос на контракт с понятными границами. Нужны фиксированный срок, обязательные ротации/замены, гарантированные отпуска и лечение/эвакуация; обучение — до реальной боеспособности, а не «2–3 недели».

3.    Операционная модернизация важнее пиара. Связь, БПЛА, медобеспечение, стройматериалы — за счёт государства, а не «скинуться и купи себе рацию». Это условия минимальной рациональной согласия.

4.    Требуются ясные цели и корректные кадровые сигналы. Обществу нужна артикуляция конечной цели/образа победы. Наказание «результативных» и продвижение «провальных» деморализует потенциальных контрактников.

5.    Семья и тыл — сквозной мотив. Пока люди не уверены в безопасности/обеспеченности близких, они не готовы «менять жизнь на деньги». Требуется политика поддержки тыла и семей мобресурса.

6.    Лоялистское ядро есть, но оно тоже «считает». Даже среди «за» условием являются подготовка, снабжение и сроки. Это не чистая идеология, а прагматическая лояльность.

Вторая часть, по анализу репостов. Ну, там люди взрослые, как статью с пола не поднять пусть сами думают. Ссылки тут. Далее цитата:

Аналитическая записка по экспертным комментариям

Ключевые темы и тенденции

1) Системный кризис доверия.

Почти все эксперты сводят причины отказа к нулевому доверию к государству/МО/«начальству»: люди не верят обещаниям, не понимают целей СВО, видят разрыв между официальной картинкой и реальностью.

2) «Обман как политика найма» и бессрочность.

Контракт рекламируют как годовой, но фактически он «до конца СВО». Обещают службу по ВУС, но на практике «всех в штурма», подготовка 14–21 день и нередко прерывается.

3) Неприемлемые условия применения: «штурм — расходный материал».

«Средний цикл жизни штурма — 12 дней», отсутствие устойчивого превосходства в «малом небе», слабая контрдронная защита, ошибки из-за ложной отчётности — ключ к отказу..

4) Финансовая мотивация не работает без идеи и справедливости.

«Жизнь дороже», а без смыслов и «общей жертвы» деньги не конвертируются в контракты. Деньги ≠ мотивация умирать.

5) Публичные маркеры недоверия: кейс «Пузик».

Отсутствие справедливой развязки по резонансным эпизодам — объяснение провала набора в глазах части аудитории.

6) Разрыв элиты и «глубинного народа».

Власть не слышит «низ»; звучит запрос на прямой разговор и «разделённую нагрузку». Эксперты предлагают прямой разговор с гражданами и «разделённую нагрузку» (участие детей элит / демонстрация личного примера).

7) Миноритарные/жёсткие позиции.

Фиксируется линия за принудительную мобилизацию и признание предела добровольчества для пехоты. Это меньшинство, но оно отмечается как альтернатива «денежной» модели найма.

Конструктивные предложения

• Прозрачные и фиксированные контракты: отказ от автоматической пролонгации; опция меньших подъёмных в обмен на жёстко фиксированный срок; «честная» коммуникация условий (региональные кейсы, где кампанию строили по-человечески).

• Гарантии службы по специальности (ВУС): защита операторов БПЛА/РЭБ/связи и технарей от «растворения» в штурмах; закрепление должностей при переводе мобилизованных на контракт.

• Реформирование подготовки с фокусом на «малом небе»: массовая антидронная подготовка; интеграция РЭБ/РЭР/«дронобойщиков»; прицельная огневая/тактическая подготовка против БПЛА.

• Обеспечение и снижение «кэшбэка с личной зарплаты»: связь, медкомплекты, БПЛА, стройматериалы — за счёт государства; прекращение «монополизации гуманитарки».

• Ответственность командования за потери: боец — «ценный актив»; материальная и кадровая ответственность за «избыточные/избежные» потери; переобучение при грубых просчётах.

• Правосудие и «символические» кейсы: публичные и справедливые решения по резонансным эпизодам (в т.ч. «Пузик»), защита свидетелей.

• Кадровые и институциональные чистки/контроль: борьба с коррупцией и ложной отчётностью; продвижение «фронтовых» командиров; внешние контуры контроля.

• Коммуникация и «общая жертва»: прямой разговор с обществом; демонстрация участия элит; формулирование внятных целей.

• Стратегическая альтернатива: признание предела добровольчества для пехоты и выбор модели комплектования (если добровольческую — то «починить», если нет — открыто менять).

Выводы

• Деньги перестали быть конвертируемыми в набор: без правовой определённости, справедливости и «смысла» рост выплат не трансформируется в контракты.

• Внутрисистемные практики («обман», «всех в штурм», ложная отчётность, провал «малого неба») — ключевой барьер; это организационная, а не «пиарная» проблема.

• Один «показательный» кейс способен «обнулить» кампании набора; для текущей волны — символ «Пузик». Пока нет справедливой развязки, доверие не восстановить.

• Есть пул мер «здесь-и-сейчас»: фикс-контракты, защита ВУС, антидронная подготовка, матобеспечение, командирская ответственность —  это требует не «чудес», а политической воли и управленческого ресурса..

• Стратегически нужен честный выбор модели комплектования: «чинить» добровольческую с восстановлением доверия или признать её пределы для пехоты и менять подход.

@AlexCarrier