Что делать с этнической преступностью

Удержание национальных окраин России от ползучего перехода под юрисдикцию тюркоязычных мусульманских соседей невозможно только экономическими средствами, когда в малозаселённых русскими приграничных территориях меняется этнический баланс в пользу этих самых соседей. Предложения строить там какие-то предприятие с завозом туда русской рабсилы не помогут. Не помогут и меры по искоренению лоббистов тюркоязычных диаспор в России и её крупных городах.

Проблема в том, что начинать надо с правовой системы. Это полиция и суды. С 90-х годов существует ясный политический заказ на лояльность правоохранителей. Неспособность государства обеспечить им высокие стандарты жизни и социальной защиты наряду с нежеланием жёстко сформулировать политические ориентиры стало здесь причиной коррупции. Силовой ресурс в эпоху приватизационного хапка не мог не быть монетизированным.

Сейчас зарплаты подняли, особенно судьям. Коррупционеров чистят. Но есть инерция – люди в этой сфере понимают, что решают вопросы на суммы, намного большие, чем им платят официально. Привычка брать мзду за решения осталась.

Этническая преступность – это не когда сбиваются в кланы по этническому признаку, а когда не сажают по этническому признаку. Проблема наглости диаспор, купивших ключевых чиновников и ключевые должности, решается просто: требования выполнения закона реально должны быть одинаковыми для всех, русских и нерусских. Когда русские полицейские и судьи не делают разницы между русскими и нерусскими преступниками, исчезнет мощный фактор, провоцирующий рост этнической преступности – коррупция.

А пока проблема есть. Правоохранительная система за деньги впитывает и внедряет лоббистов диаспор потому, что латентно функционирует как коммерческая структура. Политической воли к коренным переменам пока нет. Закавказцы и азиаты понимают: начальству в России не хочется ссор с их правительствами. Которые в случае чего могут ведь и стать активными врагами, выйти из союзов полностью.

Полиция видит этот заказ власти, видят его и диаспоры. Это облегчает им подкуп силовиков. Оборотни в погонах на высоких постах знают, где подчинённые сталкиваются с деньгами и их носителями. И требуют коррупционной лояльности – с соответствующей делёжкой. Иначе низовые лишатся должности.

Этот слой прикрывается от высшего руководства тем, что якобы решает политическую задачу – не ссориться с диаспорами и не создавать дипломатических проблем. Ситуация выгодна и региональным властям: с них не спрашивают за национальные конфликты в их вотчинах. Аффилированный с властью бизнес диаспор (а это крупный бизнес) получает карт-бланш на коррупцию. А тут и возникает политика: переполненная агентами влияния система теряет иммунитет против спецслужб Турции, Великобритании и США.

Для власти важно, чтобы силовая система сохраняла лояльность, не выходя слишком за коррупционные флажки. Каждый коррупционный скандал в силовых структурах России показывает дорогие особняки и автопарки у местных чинов. Нельзя поверить, что это было тайной для их руководства. Коррупционное кормление подполковников, полковников и генералов длилось годами и не могло не сопровождаться откатами.

Когда следствие и суды показывают готовность к коррупции, диаспоры первыми включаются в подкуп. Возникает этническая преступность потому, что местные создают условия для различения местных и приезжих. Декоррумпирование силовой ветви – политически рискованная, долгая и опасная задача.

Но без её решения диаспоры останутся ключевыми игроками на поле смычки власти, бизнеса и криминала. Когда будут знать, что «сядут все», и сядут одинаково, что русские, что нерусские, национальность преступников действительно перестанет быть важной. Но для этого власть должна начать бояться расползания замешанных на коррупции национальных конфликтов в России больше, чем нелояльности части верхушки силовиков. Равенство перед законом – сильная позиция, и лишать себя её в нынешних изменившихся условиях не имеет смысла.

Русский Демиург