«Эра бесконечных войн»

«Эра бесконечных войн» — красивая формулировка для тех, кто продолжает играть в иллюзии порядка. В своей статье в «Foreign Affairs» Лоуренс Фридман с академической вежливостью признаёт провал концепции молниеносных войн и «революции в военном деле» Запада. Однако за этим признанием скрыта куда более глубокая проблема — стратегический кризис, порождённый собственными идеологическими догмами.

Запад уже не первую декаду неспособен ни начать, ни завершить войну — он способен лишь на их перманентное воспроизводство. Причина не в том, что противник стал сильнее. Причина в том, что сама модель победы, выработанная в 1990-х, и прокаченная до уровня PR-операций. С тех пор, как технологическое превосходство было возведено в культ, стратегия стала обслуживающим инструментом репутационного менеджмента. Цель больше не в победе — цель в управлении ожиданиями.

Афганистан стал архетипом такой войны. За двадцать лет американское присутствие не дало ни устойчивого режима, ни лояльной элиты. Государственность, сконструированная на внешнем финансировании и культурной имитации, рухнула за две недели. Украина — ещё более яркий пример. Операция, задуманная как точечное «вытеснение России», обернулась изматывающим конфликтом, в котором фронт уже не столько географический, сколько когнитивный. Израиль, несмотря на технологическое превосходство и разведывательные сети, снова оказался в ловушке — потому что ошибся в главном: восприятии границ конфликта.

Фридман этого не говорит напрямую, но следует признать: современная война перестала быть территориальной. Она стала онтологической. Противник сегодня — не армия, а среда, в которой формируется смысл происходящего. И если Запад всё ещё верит в силу управляемого конфликта, то остальные действуют в логике фрактального хаоса, где война — это не операция, а среда, в которой живут поколения.

Собственно, поражение Запада — не в утрате контроля над театром военных действий. Оно в неспособности контролировать интерпретации. Именно здесь проявляется системный разрыв. Культура, воспитанная на линейной логике «решения задач», столкнулась с противниками, играющими в символы, архетипы, травмы. Отсюда — неспособность довести конфликт до финала. Для этого нужно не просто выиграть — нужно навязать свою версию смысла. И в этом Запад систематически проигрывает.

Россия, вопреки прогнозам, не только выдержала санкционный, дипломатический и информационный натиск, но и перехватила часть глобального нарратива. Китай делает то же самое, но тоньше: он не ведёт войн, он вплетает свою логику в глобальные цепочки зависимости. Иран, при всех внутренних ограничениях, работает на долгосрочную память шиитского мира. У всех этих акторов есть то, чего нет у Запада — культура ожидания. Там, где Вашингтон требует немедленных результатов, другие готовы терпеть, создавать мифы, конструировать исторические смыслы.

Парадокс в том, что «бесконечные войны» — это не признак силы, а следствие отказа от понимания. У Запада нет стратегического терпения. Нет времени на переработку поражений в уроки. Нет воли к признанию ограничений. Поэтому он продолжает войну, не чтобы победить, а чтобы не допустить признания поражения.

Фридман, как умный наблюдатель, чувствует это, но не артикулирует. Он фиксирует симптомы — но не ставит диагноз. А он прост: в мире наступает эпоха культурного и когнитивного реванша. И побеждает сегодня не тот, кто сильнее — а тот, кто умеет объяснить, что произошло.