Внутрипартийная дискуссия 1923–1924 годов, Или пауки в банке

8 октября 1923 года Лев Троцкий направил в адрес Центрального Комитета (ЦК) и Центральной Контрольной Комиссии (ЦКК) Российской коммунистической партии (большевиков) (РКП(б)) открытое письмо, резко критикующее как политику партии в области экономики, так и душную, нездоровую внутрипартийную атмосферу, связанную с усилением бюрократизма (читай — Сталина). В письме Троцкий обличал: «Подрывая хозяйственное развитие, этот внутрипартийный режим являлся и является непосредственной причиной возрастающего недовольства одних, апатии и пассивности других, фактического устранения от работы третьих». Это письмо не только дало старт острой внутрипартийной дискуссии, вспыхнувшей и активно продолжавшейся до конца января 1924 года и фактически приведшей к формированию позднее названной «левой оппозиции», под которой подразумевались Троцкий и его сторонники, но и положило начало открытой фазе непримиримого личного противостояния Троцкого и Сталина, и прежде не выносивших друг друга.

Через неделю, 15 октября 1923 года, ответный удар нанёс ЦК, принявший постановление, категорически запрещавшее рассылку и какое-либо распространение письма Троцкого за пределы ЦК и ЦКК. Троцкий не стал мешкать и ударил навстречу. Буквально в тот же самый день в Политбюро ЦК РКП(б) было направлено обращение, за подписью 46 видных членов большевистской партии. В нем бюрократическая партийная верхушка откровенно обвинялась в формировании фракционности и в отсутствии демократии: «…партия в значительной степени перестает быть тем живым самодеятельным коллективом, который чутко улавливает живую действительность… Вместо этого мы наблюдаем все более прогрессирующее, уже почти ничем не прикрытое разделение партии на секретарскую иерархию и «мирян», на профессиональных партийных функционеров, подбираемых сверху, и прочую партийную массу, не участвующую в общественной жизни». В заключении обращение призывало к замене «фракционного» режима режимом партийной демократии. Кроме самого Троцкого, письмо (а заодно и свой будущий смертный приговор) подписали такие старые партийцы, как В.А. Антонов-Овсеенко, Е.А. Преображенский, С.В. Косиор и пр.

Спустя ещё полтора месяца, 5 декабря 1923 года, на общем собрании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК была принята резолюция «О партстроительстве», в своих положениях идейно пересекавшаяся с письмом Троцкого и обращением 46 и прежде всего в вопросе связанном с внутрипартийной демократией: «Только постоянная, живая идейная жизнь может сохранить партию такой, какой она сложилась до и во время революции, с постоянным критическим изучением своего прошлого, исправлением своих ошибок и коллективным обсуждением важнейших вопросов». Казалось бы, ситуация складывалась в пользу Троцкого. И все-таки эта резолюция, направленная на выработку компромисса по вопросу партийной демократии, так не смогла остановить уже запущенный Сталиным и его союзниками механизм нападок на левую оппозицию и лично Троцкого со стороны генсека и его союзников, прежде всего неожиданно объединившихся со Сталиным Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева, М.П. Томского и А.И. Рыкова.

Через три дня, 8 декабря 1923 года, на заседании Политбюро ЦК РКП(б) прошло обсуждение распространения письма Троцкого и обращения 46-ти. Политбюро постановило избегать обострения дискуссии о внутрипартийной демократии за пределами ЦК и ЦКК, поскольку такого рода публичная полемика грозила выйти из-под контроля и посеять смущение в учебных заведениях и особенно в армии.

Но Троцкий уже «закусил удила» и не мог остановиться. Дискуссия приобрела новый импульс и была переведена в публичное поле после публикации в газете «Правда» цикла статей Троцкого «Новый курс», в которых Троцкий вновь обрушивался с критикой на бюрократизацию партийных верхов, т. е. на Сталина.

В ответ на публикацию цикла статей Троцкого 13 декабря в «Правде» вышла резкая статья Н.И. Бухарина «Наша партия и оппортунизм», в которой Троцкий обвинялся в оппортунизме и в том, что его публичная деятельность направлена против резолюции.

Политбюро являлось таким образом ни много ни мало антипартийным. Это уже было серьезное обвинение. 14 декабря за статьей Бухарина последовало опубликованное «Заявление членам и кандидатам ЦК и ЦКК». В нем говорилось, что дискуссия, навязываемая Троцким, и его обвинение ЦК является «теоретически неправильным, неправильно ориентирующим партию в деле осуществления рабочей демократии и опасным для планомерного осуществления принципов партии, подрывающим то единогласие, которое было достигнуто в Центральном Комитете и которое является гарантией наиболее безболезненного осуществления внутрипартийной демократии». Заявление подписали Н.И. Бухарин, Г.Е. Зиновьев, М.И. Калинин, Л.Б. Каменев, В.М. Молотов, А.И. Рыков, И.В. Сталин, М.П. Томский.

К середине зимы стало понятно, что, несмотря на успех Троцкого в ряде регионов, среди военных и студенческой молодежи, линия ЦК все-таки пользуется большей поддержкой. Это привело к постепенному и естественному временному затуханию полемики. На состоявшейся 16–18 января 1924 года XIII партийной конференции взгляды Троцкого и его сторонников были подвергнуты критике и резкому осуждению. Принятая в итоге резолюция «Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне» оценивала деятельность Троцкого как фракционную. Партийная конференция признала дискуссию завершенной и поставила точку в этом вопросе, сделав, однако, соответствующие выводы: в течение весны во всех вузах прошла мощная волна чисток, а на состоявшемся в мае 1924 года XIII съезде партии поражение левой оппозиции в данной дискуссии было зафиксировано окончательно. Тем не менее не пройдет и полугода, как уже осенью разразится очередная, на этот раз названная «литературной» дискуссия, а незатухающая внутрипартийная борьба будет продолжаться еще несколько лет, вплоть до радикального решения победившего Сталина выдворить Троцкого за пределы СССР.

Илья Рябцев